Форум » Наше творчество » Рассказ, который я пишу » Ответить
Рассказ, который я пишу
Alexey: Вот он(ниже), но у меня дело застопорилось... СКажите, стоит это продолжать?
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Alexey: глава I Летняя ночь. Загаженный воздух движется медленно, источая зловонные пары, он пробирается в легкие, доставляя удовольствие. Запоздалые прохожие идут куда-то, думая о своём, ловя себя на мысли, что идти они хотят вечно, хотят дышать этим грязным воздухом, хотят ощущать неприятную теплоту асфальта, хотят жить. Кажется, всё в мире остановилось, прекратило движение. Ничто никого не волнует, всё видно через легкий туман, туман наваждения, через сумерки… Окошки домов, как глаза ужасного зверя, мерцают огнями, переливаясь и мигая друг другу. Но среди этого покоя, среди сотен ламп, которые весело светят, есть три окна. Эти окна слепы и немы, как слепы и немы те, кто считает, что жизнь вечна, что есть ад или рай, что есть продолжение истории, которая называется жизнь… В этих окнах давно не горел свет, в них нет прежнего весёлого блеска, блеска, который был в них раньше, в былые времена. Эти окна отражают всю силу горя, горя, которое преследует всех и вся, а, настигая, отнимает и рушит всё, всё, что было, что будет, рушит совершенно всё. Хозяина этих унылых, мёртвых окон когда-то постигло горе, постигло дважды, два ужасных дня, две вечности, два дня, которых больше нет, которых больше не будет, есть только воспоминания, которые сжигают изнутри, не дают ни жить, ни умереть, дают только существовать… Глава II Горе…Это всё и ничего, жизнь и смерть, любовь и ненависть, конец и начало… Кто-то ничего о нём не знает, кто-то постоянно его видит, кто-то чувствует… Горе нагнало его дважды, две потери, две вечных боли… В семь лет... Авария, свет, стоны, кровь, не его кровь, кровь отца. Кровь похожая на кислоту, которую он отказался смывать, которая прожгла кожу, как потеря прожгла душу… Уже тогда, в эти семь лет, он понял, что что-то кончилось, страница закрыта, чего-то больше никогда не будет… След от странной раны, раны, которую он захотел сам, которая так и осталась у него около сердца, так и напоминает ему об этом, этом ужасном дне, дне, который он не забудет никогда. Как никогда не сойдёт рана, рана от крови, которая пролилась. Второй раз… Восемнадцать… Вроде бы всё нормально, жизнь устраивается. Никто не вспоминает о случае, случившемся одиннадцать лет назад, о смерти отца… У матери хорошая работа, хороший дом, но она начинает пить, пить сильно. И вот она приводит одного домой, как приводит всех, они напились, она упала. Упала, потому что стоять уже не могла, а мужчина взял нож и всадил его под лопатку, а ты слышишь, что что-то не так, просто чувствуешь… Она лежит в крови, а он стоит и смотрит в одну точку, как будто ему это неважно, как будто его это не касается. Стоит и пялится с отчуждённым видом, а ты хватаешь тот же нож, нож в её крови, и, с дрожью в руках, вонзаешь его туда же, куда вонзил его он, и ты один на грязной кухне, а рядом два тела… А ты стоишь и смотришь в одну точку, туда, куда смотрел он, и понимаешь, что всё кончено, что её не спасти, что выхода не будет, что жить не за чем… Глава III Позже, он понял, что убить себя он ни только не сможет, но и не захочет. Её не вернуть, как не вернуть других, как не вернуть прошлого. И жить в этом нельзя, но надо хотя бы существовать, надо бороться, страдать – это и есть жизнь. Жизнь, от которой ты страдаешь, жизнь, которая есть или нет. Но это жизнь. Его оправдали, суд вынес решение, что он невиноват, назначил только условный срок. Это для него тюрьма, даже хуже… Нельзя вырваться из этой промозглости, уехать туда, где нет страха, уехать от самого себя… Но кроме физических запретов у него появились и собственные законы: он не может зажечь свет, не может помыть окна, не может спать… Один сон… Этот ужасный сон, он снится ему и снится, не даёт покоя… Ему снится его смерть, снится, что его убили, что его застрелили…Он лежит и понимает, что сейчас умрёт, что пути назад нет, что он выплюнул пулю, пулю, которая прошла в левый висок. Его не страшит смерть, только хочется узнать, что будет дальше, но он просыпается, просыпается всегда. Как проснулся и сейчас… Глава IV Проснулся. Летняя духота одурманивает, как обычно неприятное жжение в левом виске, туда прошла пуля, опять… Он встал и прошел на кухню, туда, где он убил. Налил воды. Всё тело содрогается от озноба, мысли блуждают в полном беспорядке, он уставился в одну точку, посмотрев туда несколько минут, он посмотрел на пол, там когда-то лежали тела, как зачарованный смотрел он на всё это, и в голове возникали картины, картины того дня… Он никогда этого не забудет, это будет с ним вечно, но вечности нет, только смерть. Он потянулся рукой к ножу, но тут же отдёрнул её другой, так нельзя, он обещал, обещал себе… Он не может тут находится, находится в этой зловонной квартире, жить тут, лучше уйти, убить, но не здесь, только не здесь… Он встал, готовый уйти, дёрнулся, но что-то держит его, не даёт уйти, уйти навсегда… Он сел за компьютер, сел, как садится уже несколько лет, и ищет… Ищет то, чего нет, ответ на вопрос, который не задан, объяснения тому, чего не будет никогда… Глаза сильно болели, он не спит, почти не спит – боится, боится оказаться на том же полу, там, где его убивают уже год… Один и тот же сон… самый ужасный... Как бы он хотел, что бы этого сна не было, что бы не было всего… Глава V Небо заалело. Солнце начало нерешительно показывать свои лучи. Жара спала, и на траве появились маленькие капли росы. Первый прохожий потихоньку шёл по улице, веки его опускались, его клонило ко сну. А он всё сидел у окна и любовался небом. Это было его любимое время, когда небо становилось красным, как всё у него внутри. Когда он смотрел на это горе природы, его боль как будто стихала, он становился добрее, добрее всех, а страх его на время угасал. Он сидел и сидел у окна, хотя веки его смыкались, спать он не хотел, хотел только сидеть и сидеть, сидеть так вечно, но вечности нет… Он встал. Он давно не выходит на улицу, несколько лет, всё необходимое он заказывает, продавая постепенно наследство, которое не успела пропить мать. Не мог он найти себе место в этой квартире. Не хотел. Он знал, всё закончится именно здесь, он здесь умрёт, так и не увидев солнечного света, так и не погладив траву, он угаснет, как угасают многие, но так не угасал никто… Опять засаднило рану, рану, которая пережила с ним всё, она впитала всю его боль, всё отчаяние, она осталась самым верным его другом, единственным… Он остался один, без друзей, без знакомых, все отвернулись от него, все о нём забыли. Ему осталось только, как звёрю терзаться по комнатам, пытаясь приглушить воспоминания - это было единственным, что у него было, он любил их и презирал одновременно… Глава VI Он вышел на балкон, когда-то он ждал здесь милицию, когда-то плакал… Теперь он не может плакать, не желает. Посмотрел вниз, там уже шли прохожие, на каждом из них была надета маска, маска, которая помогала им выжить, которая их скрывала, забивала душу. Они прятались за своей одеждой, не радовались солнцу, солнцу, которого они ждали всю зиму, оно стало ненужным… Когда оно есть, на него никто не смотрит, сейчас все хотят снега, снега, которого ненавидели несколько месяцев назад, все хотят то, чего быть не может, чего быть не должно, так будет вечно, но вечности нет… Он опять посмотрел вниз, посмотрел по-другому, но вдруг увидел её. Она шла, словно ангел, спустившийся на Землю, лицо её выражало только спокойствие, спокойствие, которое не свойственно этому миру, не свойственно людям, она просто идёт, никуда не торопясь, грудь её медленно вздымается и опускается, тонкие черты лица обращены ко всем и выражают только мир… При её виде можно только любить, любить всех: и врагов, и завистников, и убийц, она смотрит на солнце, и хоть глаза её слезятся, она не отводит взгляд, она радуется тому, что есть солнце, солнце, которое сейчас не нужно никому… Глава VII Он остался сидеть на балконе, сидел долго, когда он встал, солнце проделало уже пол пути, и возвышалось над головой. А он всё смотрел и смотрел в сторону, куда ушла она, та, которая не боится смерти, не боится ничего… Он не мог объяснить, почему она так заинтересовала его, почему он всё утро сидит и смотрит туда, куда она ушла. Он знал, что увидит её ещё, что она – это точка начала и конца, что в этот омерзительно-жаркий летний день всё началось с неё и закончится ей. Он встал и пошёл на кухню, там он налил воды и умылся, пока вода стекала с его лица, он смотрел в окно, в это грязное, замызганное окно, свет через него почти не проникал в комнату, шестилетний слой пыли заслонял собой свет, на кухне были сумерки. Он любил сумерки, они скрывают недостатки, недостатки души… Тело можно подлатать, заслонить – душу нет. Она всегда на виду, всегда рядом, её недостатки можно увидеть в глазах, глаза отражают всё. Вдруг он встал, на него нашло возбуждение, он опять стал мотаться по комнатам, но всё прошло, прошло быстро. На него напало состояние апатии, он просто стоял и смотрел куда-то, и странные картины возникали у него в голове, необычные… Он никогда этого не ощущал, ничего подобного не чувствовал. Вместо воспоминаний, приходивших к нему каждый день, он видел картины, картины, которые он никогда не переживал, он видел её.. Это пришло как наваждение, Это его пугало, пугало больше, чем сон, больше, чем воспоминание… Он лег на диван, лёг и заснул, заснул днём в первый раз за шесть лет… Надеюсь, что у администрации не будет возражений
Юрий: Лёха - очень класно . Я думаю некаждый тут так сможет! Как поэт - писателю скажу : неостанавливайся и продолжай . Кстати ты тут про любовь говорил? да вроде .. так пусть эта любовь тебя наполнит новыми разсказами! МОЛОДЕЦ!!!! Невкоем случае не останавливайся ! Продолжай писать и незабудь полную версию разсказа вылажить на форум! ОК?
Alexey: Юрий пасибо большое, я очень рад, что тебе понравилось ты вдохнул в меня новые силы, только о любви... Я не знаю, как их познакомить всё из области научной фантастики... вот я два дня и канителюсь
Юрий: Alexey Ты мне скажи что тебе надо , можед подскажу или помогу
Юрий: Alexey Ща будем думать...
Alexey: Юрий Тока в Личку, пожалуйста, в Личку
Юрий: Alexey Ок
Red Dragon: Alexey Я тебе уже говорила все плюсы и минусы сего произведения. Мне нравится. Тонко и аккуратно
Alexey: Red Dragon пишет: Тонко и аккуратно Такой похвалы от Дракоши мало кто заслужит Пасибо большое! Только я и мой рассказ в ауте... Ну не знаю я, о том,о чём тебе говорил
Red Dragon: Alexey пишет: Такой похвалы от Дракоши мало кто заслужит Пасибо большое! Да брось ты, всегда пожалуйста. Написано и правда хорошо Alexey пишет: Только я и мой рассказ в ауте... Ну не знаю я, о том,о чём тебе говорил Думай, Алекс, думай. Например, я (это, конечно, не эталон) из 10 вариантов возможного развития событий выбираю один единственный. Иногда голову долго ломать приходиться. Но, как говоритья, если долго мучиться, что-нибудь получится
Alexey: Red Dragon Будем надеяться хожу и думаю, думаю, думая и.............. нифига
Red Dragon: Alexey пишет: хожу и думаю, думаю, думая и.............. нифига Значит жди, пока не осинит
Alexey: Red Dragon пишет: Значит жди, пока не осинит Ждём-с
ГПГГРУ: Начал читать, молодец
Alexey: ГПГГРУ пишет: молодец Правда? Спасибо Red Dragon пишет: пока не осинит Вроде, есть идейка, только опять фантастичная
Red Dragon: Alexey пишет: Вроде, есть идейка, только опять фантастичная может, стоит тогда в жанре фэнтзи пописать
Alexey: Red Dragon пишет: может, стоит тогда в жанре фэнтзи пописать Я об этом и думаю...
Alexey: выкладываю всё с небольшим продолжением (одна глава) Скажите, она слишком на фентази похожа? А всё выкладываю, потому что внёс коррективы Глава I Летняя ночь. Загаженный воздух движется медленно, источая зловонные пары, он пробирается в легкие, доставляя удовольствие. Запоздалые прохожие идут куда-то, думая о своём, ловя себя на мысли, что идти они хотят вечно, хотят дышать этим грязным воздухом, хотят ощущать неприятную теплоту асфальта, хотят жить. Кажется, всё в мире остановилось, прекратило движение. Ничто никого не волнует, всё видно через легкий туман, туман наваждения, через сумерки… Окошки домов, как глаза ужасного зверя, мерцают огнями, переливаясь и мигая друг другу. Но среди этого покоя, среди сотен ламп, которые весело светят, есть три окна. Эти окна слепы и немы, как слепы и немы те, кто считает, что жизнь вечна, что есть ад или рай, что есть продолжение истории, которая называется жизнь… В этих окнах давно не горел свет, в них нет прежнего весёлого блеска, блеска, который был в них раньше, в былые времена. Эти окна отражают всю силу горя, горя, которое преследует всех и вся, а, настигая, отнимает и рушит всё, всё, что было, что будет, рушит совершенно всё. Хозяина этих унылых, мёртвых окон когда-то постигло горе, постигло дважды, два ужасных дня, две вечности, два дня, которых больше нет, которых больше не будет, есть только воспоминания, которые сжигают изнутри, не дают ни жить, ни умереть, дают только существовать… Глава II Горе…Это всё и ничего, жизнь и смерть, любовь и ненависть, конец и начало… Кто-то ничего о нём не знает, кто-то постоянно его видит, кто-то чувствует… Горе нагнало его дважды, две потери, две вечных боли… В семь лет... Авария, свет, стоны, кровь, не его кровь, кровь отца. Кровь, похожая на кислоту, которую он отказался смывать, которая прожгла кожу, как потеря прожгла душу… Уже тогда, в эти семь лет, он понял, что что-то кончилось, страница закрыта, чего-то больше никогда не будет… След от странной раны, раны, которую он захотел сам, которая так и осталась у него около сердца, так и напоминает ему об этом, этом ужасном дне, дне, который он не забудет никогда. Как никогда не сойдёт рана, рана от крови, которая пролилась. Второй раз… Вроде бы всё нормально, жизнь устраивается. Никто не вспоминает о случае, случившемся одиннадцать лет назад, о смерти отца… У матери хорошая работа, хороший дом, но она начинает пить, пить сильно. И вот она приводит одного домой, как приводит всех. Они напились, она упала. Упала, потому что стоять уже не могла, а мужчина взял нож и всадил его под лопатку, а ты слышишь, что что-то не так, просто чувствуешь… Она лежит в крови, а он стоит и смотрит в одну точку, как будто ему это неважно, как будто его это не касается. Стоит и пялится с отчуждённым видом, а ты хватаешь тот же нож, нож в её крови, и, с дрожью в руках, вонзаешь его туда же, куда вонзил его он, и ты один на грязной кухне, а рядом два тела… А ты стоишь и смотришь в одну точку, туда, куда смотрел он, и понимаешь, что всё кончено, что её не спасти, что выхода не будет, что жить не за чем… Глава III Позже, он понял, что убить себя он ни только не сможет, но и не захочет. Её не вернуть, как не вернуть других, как не вернуть прошлого. И жить в этом нельзя, но надо хотя бы существовать, надо бороться, страдать – это и есть жизнь. Жизнь, от которой ты страдаешь, жизнь, которая есть или нет. Но это жизнь. Его оправдали, суд вынес решение, что он невиноват, назначил только условный срок. Это для него тюрьма, даже хуже… Нельзя вырваться из этой промозглости, уехать туда, где нет страха, уехать от самого себя… Но кроме физических запретов у него появились и собственные законы: он не может зажечь свет, не может помыть окна, не может спать… Один сон… Этот ужасный сон, он снится ему и снится, не даёт покоя… Ему снится его смерть, снится, что его убили, что его застрелили…Он лежит и понимает, что сейчас умрёт, что пути назад нет, что он выплюнул пулю, пулю, которая прошла в левый висок. Его не страшит смерть, только хочется узнать, что будет дальше, но он просыпается, просыпается всегда. Как проснулся и сейчас... Глава IV Летняя духота одурманивает, как обычно неприятное жжение в левом виске, туда прошла пуля, опять… Он встал и прошел на кухню, туда, где он убил. Налил воды. Всё тело содрогается от озноба, мысли блуждают в полном беспорядке, он уставился в одну точку, посмотрев туда несколько минут, он посмотрел на пол, там когда-то лежали тела, как зачарованный смотрел он на всё это, и в голове возникали картины, картины того дня… Он никогда этого не забудет, это будет с ним вечно, но вечности нет, только смерть. Он потянулся рукой к ножу, но тут же отдёрнул её другой, так нельзя, он обещал, обещал себе… Он не может тут находится, находится в этой зловонной квартире, жить тут, лучше уйти, убить, но не здесь, только не здесь… Он встал, готовый уйти, дёрнулся, но что-то держит его, не даёт уйти, уйти навсегда… Он сел за компьютер, сел, как садится уже несколько лет, и ищет… Ищет то, чего нет, ответ на вопрос, который не задан, объяснения тому, чего не будет никогда… Глаза сильно болели, он не спит, почти не спит – боится, боится оказаться на том же полу, там, где его убивают уже год… Один и тот же сон… самый ужасный... Как бы он хотел, что бы этого сна не было, что бы не было всего… Глава V Небо заалело. Солнце начало нерешительно показывать свои лучи. Жара спала, и на траве появились маленькие капли росы. Первый прохожий потихоньку шёл по улице, веки его опускались, его клонило ко сну. А он всё сидел у окна и любовался небом. Это было его любимое время, когда небо становилось красным, как всё у него внутри. Когда он смотрел на это горе природы, его боль как будто стихала, он становился добрее, добрее всех, а страх его на время угасал. Он сидел и сидел у окна, хотя веки его смыкались, спать он не хотел, хотел только сидеть и сидеть, сидеть так вечно, но вечности нет… Он встал. Он давно не выходит на улицу, несколько лет, всё необходимое он заказывает, продавая постепенно наследство, которое не успела пропить мать Не мог он найти себе место в этой квартире. Не хотел. Он знал, всё закончится именно здесь, он здесь умрёт, так и не увидев солнечного света, так и не погладив траву, он угаснет, как угасают многие, но так не угасал никто… Опять засаднило рану, рану, которая пережила с ним всё, она впитала всю его боль, всё отчаяние, она осталась самым верным его другом, единственным… Он остался один, без друзей, без знакомых, все отвернулись от него, все о нём забыли. Ему осталось только, как звёрю, терзаться по комнатам, пытаясь приглушить воспоминания - это было единственным, что у него было, он любил их и презирал одновременно… Глава VI Он вышел на балкон, когда-то он ждал здесь милицию, когда-то плакал… Теперь он не может плакать, не желает. Посмотрел вниз, там уже шли прохожие, на каждом из них была надета маска, маска, которая помогала им выжить, которая их скрывала, забивала душу. Они прятались за своей одеждой, не радовались солнцу, солнцу, которого они ждали всю зиму, оно стало ненужным… Когда оно есть, на него никто не смотрит, сейчас все хотят снега, снега, которого ненавидели несколько месяцев назад, все хотят то, чего быть не может, чего быть не должно, так будет вечно, но вечности нет… Он опять посмотрел вниз, посмотрел по-другому, но вдруг увидел её. Она шла, словно ангел, спустившийся на Землю, лицо её выражало только спокойствие, спокойствие, которое не свойственно этому миру, не свойственно людям, она просто идёт, никуда не торопясь, грудь её медленно вздымается и опускается, тонкие черты лица обращены ко всем и выражают только мир… При её виде можно только любить, любить всех: и врагов, и завистников, и убийц, она смотрит на солнце, и хоть глаза её слезятся, она не отводит взгляд, она радуется тому, что есть солнце, солнце, которое сейчас не нужно никому… Глава VII Он остался сидеть на балконе, сидел долго, когда он встал, солнце проделало уже пол пути, и возвышалось над головой. А он всё смотрел и смотрел в сторону, куда ушла она, та, которая не боится смерти, не боится ничего… Он не мог объяснить, почему она так заинтересовала его, почему он всё утро сидит и смотрит туда, куда она ушла. Он знал, что увидит её ещё, что она – это точка начала и конца, что в этот омерзительно-жаркий летний день всё началось с неё и закончится ей. Он встал и пошёл на кухню, там он налил воды и умылся, пока вода стекала с его лица, он смотрел в окно, в это грязное, замызганное окно, свет через него почти не проникал в комнату, шестилетний слой пыли заслонял собой свет, на кухне были сумерки. Он любил сумерки, они скрывают недостатки, недостатки души… Тело можно подлатать, заслонить – душу нет. Она всегда на виду, всегда рядом, её недостатки можно увидеть в глазах, глаза отражают всё. Вдруг он встал, на него нашло возбуждение, он опять стал метаться по комнатам, но всё прошло, прошло быстро. На него напало состояние апатии, он просто стоял и смотрел куда-то, и странные картины возникали у него в голове, необычные… Он никогда этого не ощущал, ничего подобного не чувствовал. Вместо воспоминаний, приходивших к нему каждый день, он видел картины, картины, которые он никогда не переживал, он видел её.. Это пришло как наваждение, Это его пугало, пугало больше, чем сон, больше, чем воспоминание… Он лег на диван, лёг и заснул, заснул днём в первый раз за шесть лет… Глава VIII Разбудили его странные звуки. Он сразу понял, что это. Когда-то в их с мамой квартиру пытались залезть воры, но тогда всё было по-другому, он был не один, тогда приехала милиция, та группа, которая приехала потом, чтобы забрать его, обвинить… А сейчас он просто лежал, лежал и думал о сне, в обычном видении что-то изменилось, приукрасилось… Когда пуля прошла в висок, причиняя неприятное чувство, он увидел видение, видение, которой изменило всё, он видел её… мысли изменились, изменилось всё… Теперь он желал опять очутиться на этом полу, ощущать жжение, видеть её. Звуки приближались, двое людей осмотрительно вошли в комнату, они начали проверять все ящики, не видя человека, который лежал на диване в тёмном углу. Прошло пятнадцать минут, все ящики были вывернуты, все вещи выпотрошены, В комнате царил хаос. А он всё лежал и наблюдал за этим, не проявляя никаких попыток сдвинуться с места, ему это было неинтересно, его это не задевало, он просто лежал, думая, долго ли это ещё продлится. Через десять минут он встал и пошёл на кухню, не замечая, что воры встали, как вкопанные, и проводили его до кухни полным ужаса взглядом. Его это даже веселило, он спокойно подошёл к столу и налил воды. Выпив воду, он вернулся в гостиную, при этом в его голову прокралось странное чувство, что это нереально, что он сошёл с ума… В комнате его ждали, последнее, что он увидел – это парня с гантелей в руках…
Настюша: Alexey пишет: Никто не вспоминает о случае, случившемся одиннадцать лет назад Случае случившемся, тофтология наверно... Лучше заменить, случае произошедшем А так вообще интересно
Alexey: Настюша пишет: А так вообще интересно спасибо, а тофтологию сейчас заменю а последняя глава как?
полная версия страницы